Эксперт Центра судебных экспертиз Северо-Западного федерального округа полагает, что в контексте избиения школьника Тагира Керимова (вплоть до комы) двумя десятками молодых людей выкрики "Убивай хача, мочи хача!" могли иметь иронический смысл. Били и иронизировали – а потому не было у молодых людей мотива разжигания межнациональной ненависти и вражды в смысле ст. 282 УК РФ.
А эксперт регионального Центра судебных экспертиз города Екатеринбурга предположил, что надписи на стенах военкоматов типа "Нет войне!", "Занимайтесь любовью, а не войной" и листовка "Не служи уродам", напротив, являются возбуждением ненависти к социальной группе и тоже в смысле ст. 282 УК РФ. Социальной группой в этом контексте выступили… работники военкомата.
Такие разные и в то же время столь схожие судебные истории, за которыми стоят целые пласты проблем – юридических, социальных, психологических, политических.
Вообще говоря, судебная практика по 282-й и родственным ей "антиэкстремистским" статьям уже достаточно большая, чтобы эксперты не допускали столь очевидных трагикомических ошибок. В то же время судебная практика фантастически разнообразна в тех ситуациях, когда речь идет о возбуждении ненависти к социальной группе. Потому что, к несчастью, законодатель не определил четко понятие "социальная группа" в уголовно-правовом смысле. А надо понимать, что средний судья в среднестатистическом российском суде – это во многих отношениях очень средний человек, и он уж точно не читал научных работ по проблемам социальной стратификации российского общества.
Поэтому, согласно исследованиям центра "Сова", под категорию "социальная группа" у нас уже попали "государственные служащие", "сотрудники правоохранительных органов", "военные", "милиционеры", "власти Марий Эл и Татарстана". Говорят и о попытке определить как социальную группу Медведева с Путиным.
Это обстоятельство, пожалуй, порадовало бы кого-нибудь в Кремле, но оно уж точно противоречит политическим и физиологическим представлениям о природе человеческого поведения. Теперь вот появились "работники военкоматов", квалифицируемые так, очевидно, по признаку социальной ущемленности и недостаточного ресурсного обеспечения, в том числе со стороны отмазывающихся от армии.
Экспертиза в подобного рода делах – дело тонкое, гораздо более тонкое, чем Восток, с которым обычно и приходится разбираться компетентным органам. Эксперт, он ведь, как и следователь, и судья, человек средний, иногда с дикими представлениями о действительности. Те, кто сталкивался, например, с делами антисемитов, оспаривающих сам факт антисемитских проявлений, знает, сколь трудно соревноваться в суде с этими персонажами. В судебном заседании они вполне могут доказать председательствующей тетушке с бухгалтерским начесом на голове, что "протоколы сионских мудрецов" – не фальшивка.
Так и здесь: лупят, к примеру, вас ногами, а вы, допустим, лицо какой-нибудь национальности, кричат вам "Россия для русских!" и "Бей хачей!", возбуждают друг друга в плохом смысле этого слова, и в результате вы впадаете в кому.
А потом вам объясняют, что выкрики, согласно экспертизе, были шуткой, ничего не разжигали, а лупили вас по другой причине, хотя она и не известна.
Психофизический механизм подобного рода преступных действий давно описан. И если бы юридическое и иное смежное образование не было у нас девальвировано до уровня современных судей, следователей, прокуроров и "экспертов", то никаких трудностей в проведении экспертиз и квалификации преступлений не возникало бы. Вот Гоголь Николай Васильевич, "Тарас Бульба" – пособие для работника правоохранительных органов: "Перевешать всю жидову! – раздалось из толпы. – Пусть же не шьют из поповских риз юбок своим жидовкам! Пусть не ставят значков на святых пасхах! Перетопить их всех, поганцев, в Днепре!" Слова эти, произнесенные кем-то из толпы, пролетели молнией по всем головам, и толпа ринулась на предместье с желанием перерезать всех жидов".
Механизм понятен. Сначала – небылицы про лиц иной национальности: "Как! Чтобы жиды держали на аренде христианские церкви! Чтобы ксендзы запрягали в оглобли православных христиан! Как! Чтобы попустить такие мучения на Русской земле от проклятых недоверков!". Затем – взаимное возбуждение толпы. После – действия.
Минувшим летом Левада-центр опрашивал москвичей на предмет того, какие проблемы их больше всего беспокоят.
Третьей по значимости проблемой после традиционных жилкомхоза и роста цен оказалась тема избытка инородцев южного происхождения: 41% обеспокоенных респондентов – это уже немало.
Москва с точки зрения толерантности/нетолерантности населения больших городов в высокой степени репрезентативна, что подтверждает статистика расистских и неонацистских нападений. Хотя, разумеется, столица – лидер, а прочное серебро – у Питера. То же самое и по приговорам и числу осужденных, впрочем, и здесь тенденция к уменьшению их числа.
Специалисты центра "Сова" отмечают такой тренд – от расистских убийств к политическому терроризму. Обращают они внимание и на то, что суды все чаще адекватно квалифицируют насильственные действия на расовой почве, но часто неправомерно применяют антиэкстремистское законодательство – не к тем и не за то, за что следовало бы.
Казусы с 282-й статьей показывают две проблемы, напрямую друг с другом не связанные, но объединяемые этой статьей УК. Первая – массовая ксенофобия, которая будет только усугубляться по мере неизбежного увеличения потоков иностранной рабочей силы. Вторая – массовая защита в судах от любой критики узких "цеховых" корпораций, очень "ранимых", полагающих, что им все должны, и предпочитающих жить по своим внутренним законам. И такую возможность им дал законодатель, употребив удивительное понятие "социальная группа".
Вот так и живем между двумя "социальными группами": одни бьют, другие – "спасают"…
Статья опубликована на сайте Газета.Ru
