ДВА НЕДОВОЛЬНЫХ И ТРИ УСОМНИВШИХСЯ
Питерский историк Александр Скобов своими обличениями в адрес литераторов Юлии Латыниной и Михаила Веллера навеял мне интересные размышления.
Но сперва небольшое справочное предисловие. Левая социология конца 20-х годов, несмотря на сегодняшний комический догматизм и все свое манихейство, была очень въедлива и внимательна к нюансам.
Ведь она была "предапокалиптической" - марксисты также чутко прислушивались к мельчайшим признакам краха капитализма, как нынешняя либеральная оппозиция во всем старается углядеть финиш путинизма.
В тридцатые загадка как бы разрешилась – апокалипсис проявился - к власти пришел Гитлер, за этим должна была последовать война всех сил реакции во главе с фашизмом против СССР и крах империализма под соединенными ударами Красной армии и объединенных антифашистских сил Запада.
Так вот, тогда левыми социологами было проведено весьма скрупулезное разделение на "буржуазные" и "мелкобуржуазные" слои, а также выделен класс наемных менеджеров ("клерков", предавших классовую борьбу).
Имелось в виду, что "буржуазия" извлекает прямую выгоду из своего статуса господствующего класса в эпоху империализма.
"Мелкая буржуазия" уже имеет двойственную природу – с одной стороны, она эксплуатирует извлечение прибавочной стоимости в качестве работодателя, но с другой стороны – страдает от всевластия монополий и из-за своей промежуточности может поддерживать как социал-реформизм, так и с другой стороны – правый популизм.
Отдельно – менеджеры, которые персонально олицетворяют власть обезличенного коллективного работодателя (акционеров), но при этом сами полностью зависимы от нанимателя (вы попробуйте уволить токарЯ – члена профсоюза, а вот "работающий в офисе" менеджер вылетает с работы с полтычка). И "предательство клерков" в том, что, будучи сами социально бесправны, они, за комфорт, часто непропорциональный трудовым и творческим усилиям, помогают угнетать действительно бедных наемных работников.
Так вот, при кризисе наиболее социально-уязвимы именно "мелкобуржуазные" слои (включая клерков). Еще достаточно архаические народные массы рабочих, мелких служащих и фермеров, столкнувшихся с лишениями, выбирают стратегию выживания, которая им ретранслируется традицией – "не жили хорошо, и не надо было привыкать".
А вот батальоны и полки завсегдатаев условной сети "Гурман", переходящие за покупками в условный "Перекресток" - это крах социального статуса, достигаемого годами тяжелого труда и унижений.
Дело еще в том, что вписывание больших рыночных систем в региональную или мировую систему разделения труда ("мир-экономики"), дающую огромную общую выгоду, всегда означает усиление экономического "дарвинистского отбора". Вот характерный пример с "исходом Британии".
Понятно, что оплата испанских рыбаков куда скромнее оплаты британских, поэтому в рамках "Общего рынка", а потом и ЕС, основные поставки рыбы, в т.ч. в Англию, куда выгоднее вести от испанцев. Разница сказочно обогащает посредников, но и выгодна покупателям рыбы в крупных сетях… Но разоряются британские рыбаки с их небольшими суденышками, неспособными рассекать бурный Бискайский залив…
Поэтому они от всей души желают провалиться Евросоюзу в ад, и грезят возвращением в эпоху доброй старой Англии, где всю рыбу привозили именно романтические британские моряки… Идея же, что им – третьему поколению славных английских мореходов - надо бы лучше сходить на компьютерные курсы и обучиться разработке дизайна товаров для "поднявшихся" испанских рыботорговцев – слишком психотравмирующая.
Огромным строительным корпорациям очень выгоден завоз миллионов гастарбайтеров. Но азиатец вырывает сумочку из рук жены мелкого русского предпринимателя (к жене крупного он просто не подойдет), а другой – ставит у него под окном пахучую шаверму.
Поэтому мелкому русскому предпринимателю очень хочется слушать истории про мифических русских студентов, готовых перед лекциями помахать метлами во дворах (тем более, что он слышал, что в годы молодости его родителей таковых было множество: так в те "года былинные" физически крепкий профессор университета за счастье почитал разрешение по совместительству вечером подмести подземных переход и убрать снег с автостоянки, удвоив свой доход).
И Латынина – пророк его! И слушателям и читателям Веллера приятно слушать хвалу экономическим рецептам Глазьева о необходимости эмиссии – хорошо, когда тебе дают лишние деньги (а рассуждения о том, что такая эмиссия с инфляционным лагом в 3 месяца обесценит выплаты по его банковским депонентам – это слишком "грузит мозгИ").
Слой "мелкой буржуазии" (и примыкающие к ним "клерки") – самый бесправный и уязвимый. Валютная волотильность бьет именно по ним, ведущим расчеты в рублях, при этом обогащая корпорации, хранящим капиталы в оффшорах, а налоги и зарплаты низшим слоям персонала платящим в рублях.
Проклинаемая Латыниной и Веллером западная леволиберальная модель за 80 лет сумела создать некоторые компенсаторные механизмы.
Но чтобы добиться этого, мелкобуржуазным слоям пришлось отвернуться от соблазна "магической" - правопопулистский демагогии: один взмах волшебной палочки – остолопы-дети начинают с почтительностью и завистью слушать отцовские рассказы о том, как славно и патриотично было, лежа в затопленном фекалиями окопе, получать в афедрон пригоршню картечи, а потом полной грудью вдыхать иприт – и все во славу разборок своего императора и чужого короля… за провинцию, название которой без поллитры пивасика и не произнесешь… два – и исчезают смущающие умы левые интеллектуалы и "шахермахерствующие" еврейчики…
Западная демократия уцелела только при переходе основной массы мелкой буржуазии в средний класс, традиционно поддерживающий либерально-реформистский курс с его борьбой с корпорациями-монополиями, с манией политкорректности и прав человека…
А ведь так порой хочется, чтобы "испарились" беженцы и их потомки, перманентно "склонные к фундаментализму мусульмане", московские гастарбайтеры, арабы на "территориях"… были бы лишены избирательных прав бедняки, низкооплачиваемые наемные работники и бюджетники - главный постулат либеральнейших французских конституций 1791 и 1849 годов, борьба с которыми с демагогически-демократических позиций и сделала правителями Франции Робеспьера и Луи-Наполеона.
И раз есть социальный слой, желающий "чуда", то согласно самой примитивной версии марксизма, именно он формулирует императивный классовый заказ, немедленно и буквально исполняемый "надстройкой", включая "идеологов-сказочников".
Если еще вернуться к Веллеру, то его программа несложна – это такой популярный "деместризм" - только сохранение в культуре сложной системы табу обеспечивает ее стабильность.
Плохо (поверхностно) образованный "мелкобуржуазный класс" судит о жизни, обращая внимание на семантические сдвиги. Если жизнь усложняется и ухудшается, а единственными видимыми изменениями стали легализация однополых браков и прием беженцев, то именно это и стало причиной кризиса.
Речь идет о масштабнейших перетеканиях капиталов (и вакансий) между отраслями, странами и целыми экономическими мирами – Северной Америкой, Восточной Азией и Западной Европой.
Но реальным и символическим следствием происходящего являются именно права геев и беженцев. И за этим стоят жесткие закономерности:
- крах "протестантской этики", понуждающей людей зубами хвататься за любую работу, и видящей в своих детях "нахес" (высшее счастье) требует огромного импорта метеков, готовых за гроши махать метлами и, как Хаим вековой давности, "то рожает двое, то рожает трое, то рожает сразу четырех…" [впрочем, в знаменитой песне ему все дружно кричат: "генук, мешугэнэ"];
- необходимости обеспечения психологического комфорта для основы технологического лидерства стран - креативно-интеллектуального слоя, для которого повышенная частота "генетической особенности" оказалась закономерной.
Проблема французских волнений, например, связана с тем, что у противников принудительного повышения социальной мобильности нет своего парламентского представительства. За реформы и социалисты, и консерваторы.
А у огромных профсоюзов нет своей фракции. Это прямое следствие краха западных левых партий четверть века тому назад…
Поэтому я предлагаю не вести бесполезных полемик с правыми популистами, в конце концов, они – "механическое пианино".
Бесполезна и полемика с их поклонниками - их уровень интеллектуального восприятия ниже порога понимания доводов оппонентов. Например, куда мне девать аргумент о том, что выстраивание западноевропейской цивилизацией (исходно – национально-этнической) механизмов аккультурации мусульман – арабов и тюрок – является закономерным и необходимым этапом для перехода на следующий уровень культурной универсализации, только и способной предоставить шанс посоревноваться в битве за глобализацию с США?
Мучительный процесс трансформации наций-государств в государства-цивилизации…
(Парадоксы: реакция на быстрорастущий исламский компонент заставила немецких шовинистов орать: вы в наш дружный многовековой христианско-еврейский коллектив басурман не пхайте; трагедия в Орландо исторгла из обывателей консервативного Юга нутряной вопль: фундаменталисты, руки прочь от наших геев).
Конструктивный подход – это разработка социально-экономических механизмов для компенсации издержек рыночного развития и вписывания в систему регионального и мирового разделения труда для среднего класса, и предложения их для внедрения.
А ругаться с куклами с пищалками в животе – себя не уважать!
! Орфография и стилистика автора сохранены
