Эта история с вымаранными страницами из книги о Пазолини напомнила мне о других событиях. 19 августа 1991-го в Лениздат пришли цензоры от ГКЧП. Большинство редакций их вежливо послали, "Вечорка" - не послала. Не уверен, что редакция поступила тогда правильно. А вот АСТ сегодня сделала нечто совершенно верное.

А почему решение о вымарывании страниц из книги - верное? Это же, в общем, позорно на первый взгляд. Может, лучше было бы и вообще отказаться от издания?

Нет. И дело тут в психологии.

Редко что может вызвать такое раздражение у людей, как цензура. Ведь что она означает? А то, что где-то "там, наверху", сидит персонаж, считающий себя Самым Умным - и точно умней тебя.

На самом деле, это, конечно, не так. Но он таковым себя числит. И на этом основании решает, что тебе читать, а от чего он тебя будет ограждать. Ибо ты в сравнении с ним - опять же, он в этом убежден, - такой младенчик, поманили тебя взрослые дяди конфеткой, ты и пошел.

Естественно, такое отношение не может вызвать у взрослых нормальных людей, столкнувшихся с ним, ничего, кроме раздражения и отторжения. К тем, кто цензурные меры проводит в жизнь. Это физиологично: если кто-то относится к тебе, как младенцу неразумному, вряд ли твои чувства будут похожи на любовь к нему. Никто не будет благодарен за то, что его "ограждали".

И у этой обиды есть еще одно важное свойство - она не проходит, а накапливается, подобно рентгенам в организме. СССР 1991-го - это уже гласность и свобода слова. Но осадочек-то остался...

А вывод очень прост: статья 29 Конституции РФ, - в частности, и "Цензура запрещается" - она не только про права и свободы граждан. Она еще и про благо для государства. Государству выгодно, чтобы поменьше людей на него озлоблялось.

И напротив, ползучее внедрение цензуры, которое мы сейчас наблюдаем - это нанесение вреда государству.

...Единственное, что в АСТ могли бы сделать - но, видимо, не решились, - разместить поверх вымаранных строк в книге о Пазолини текст статьи 29 Конституции. Это было бы еще правильней.

Егор Седов

t.me

! Орфография и стилистика автора сохранены